Читать книгу "Путь Светлячка  - Юлия Монакова"

Минут пять Тимофей торчал перед кинотеатром, пялясь на афишу, не в силах оторвать взгляд от девчонкиного портрета. Затем прочитал название фильма и рванул к кассе.

— Сколько стоит билет на «Самое лучшее лето»? — выдохнул он в полукруглое окошечко.

— Двадцать копеек на две серии, — равнодушно отозвалась кассирша. — Но сегодня сеансов уже не будет. Завтра приходи в десять утра… Или в час дня.

— Дайте мне два билета на завтра, — выдохнул он торопливо, трясущимися руками развязывая свой мешочек и пересчитывая монетки на ладони. — На десять… И на час тоже.

Он и сам не понимал, что на него вдруг нашло. Словно с ума сошёл из-за какой-то картинки! Да может, эта девчонка на самом деле вовсе не такая уж и красивая. Может, это просто художник так её изобразил…

Фильм его просто потряс. Он просмотрел его два раза подряд, а затем вернулся к кассе и купил ещё два билета — на следующий день.

Так он ходил на «Самое лучшее лето» целую неделю — до тех пор, пока его не сняли с показа, заменив другим. Кассирша и билетёрша уже запомнили его в лицо и только посмеивались. Содержимое копилки заметно поредело за эти дни.

Когда фильм перестал идти в кинотеатре, Тимофей умолил работниц подарить ему ту самую афишу. Поначалу они гнали его прочь, сердились, говорили, что это не положено. Он упрашивал со слезами в голосе и даже обещал заплатить. В итоге они сжалились и отдали афишу просто так, задаром. Не было в тот момент на свете человека, счастливее Тимофея…

Он повесил афишу у себя в комнате и отныне засыпал, глядя в эти огромные бездонные глаза. «Я люблю тебя, Анфиса!» — тихонько шептал он, безумно стесняясь собственного признания и краснея. Он даже не отдавал себе отчёта в том, что актриса носит совершенно другое имя, что сейчас она, должно быть, уже выросла и, скорее всего, вышла замуж — ведь фильм вовсе не был новинкой…

Это лето действительно стало самым лучшим в его жизни. Тогда он понял, каково это — любить по-настоящему. Во всяком случае, так ему казалось. Ему только-только исполнилось десять лет.

Тимофей никому не говорил о своих чувствах, подозревая, что его поднимут на смех. Он ужасно боялся, что всё то светлое, нежное, непередаваемое, что он испытывал к чудесной девочке Анфисе из фильма, будет грубо высмеяно и втоптано в грязь. Хотя многие знакомые мальчишки тоже были увлечены киношными героинями: кто-то симпатизировал Алисе Селезнёвой из фильма «Гостья из будущего», кому-то нравилась Маша Старцева из «Приключений Петрова и Васечкина». Но ни одна из них не шла ни в какое сравнение с Анфисой! Алиса, в общем-то, казалась неплохой девчонкой, но её портила короткая стрижка. Маша вообще была занудной отличницей. А вот Анфиса… Анфиса была не такой. Она была классная — настоящая, живая, искренняя и непоседливая. С такой девчонкой он действительно мог бы дружить в реальной жизни…

Он записался в библиотеку и целыми дням просиживал в читальном зале, листая старые подшивки «Советского экрана», чтобы найти хоть какую-нибудь информацию о девчонке, играющей Анфису. Наконец, ему повезло — один из номеров журнала тринадцатилетней давности был почти полностью посвящён премьере фильма «Самое лучшее лето» и включал множество роскошных цветных фотографий (со съёмок и постановочных), а также интервью с режиссёром и исполнителями главных ролей.

Осторожно стрельнув глазами туда-сюда, Тимофей вороватым движением извлёк из кармана штанов завёрнутое в бумажку бритвенное лезвие. Чик-чик-чик — и через пару мгновений странички журнала, на которых были фотографии Анфисы и её интервью, уже незаметно перекочевали мальчишке за пазуху.

Сдавая подшивку «Советского экрана» обратно, Тимофей больше всего боялся, что украденные страницы предательски зашуршат под рубашкой и он будет пойман старушкой-библиотекаршей на месте преступления. Слава богу, обошлось… Да, мальчишке было ужасно стыдно за столь низкий поступок, но иного выхода для себя он просто не видел.

Дома он засел со своими драгоценными трофеями — сначала просто рассматривал фото, любовался нежными чертами лица своей кумирши, гладил странички ладонями… А затем нырнул в чтение с головой.

Вот тогда-то он и узнал, что актриса Светлана Звёздная родилась в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. Это означало, что ей уже исполнилось двадцать пять лет. Она была старше его на целую жизнь…

1977

Шурика и Светку постоянно принимали за сестёр, более того — за двойняшек, уж очень похожими они выглядели, абсолютно один типаж. Конечно, у Шурика и щёчки были покруглее, и румянец поярче, и светлые волосы от заграничного шампуня как-то особенно ярко сияли и волнами ниспадали на плечи, но в целом ни у кого не возникало даже тени сомнения, что эти девчонки — кровная родня. Они и сами смеха ради поддерживали перед новыми знакомыми эту легенду, тем более, что родились действительно в один день.

Это, кстати, было предметом вечных конфликтов и споров: каждый год остро вставал вопрос — у кого состоится основное празднование, у Светки, Шурика или Дани (которого тоже угораздило родиться пятого сентября)? Шла нешуточная борьба за привлечение на свою сторону дворовых приятелей и одноклассников — ведь чем больше у тебя гостей, тем ты круче! Каждый тянул одеяло на себя. Злополучное пятое сентября стало яблоком раздора. В конце концов, родителям надоели ежегодные сопли и истерики своих детей, и, посовещавшись, они решили праздновать так: утром все собираются на чай с тортом и прочей домашней выпечкой у Дани, после полудня — торжественный обед у Светки, а вечером застолье плавно перемещается в квартиру Костровых, как финальный праздничный аккорд, и присутствуют там уже не только дети, но и взрослые, и стол у них тоже совершенно «взрослый»: с вином, шампанским и изысканными деликатесами из «Берёзки». Подобная расстановка сил устраивала абсолютно всех, ведь тройной праздник куда лучше одного! Когда пятое сентября выпадало на будний день, торжество автоматически переносилось на ближайшее воскресенье и развивалось по тому же сценарию.

Что касается остальных важных праздников, то здесь родители условились следующим образом: каждая семья принимает гостей по очереди. Если на Новый год все собирались у Костровых, то уж на двадцать третье февраля — милости просим к Звёздным, а на восьмое марта — к семейству Шульман.

Это были поистине гармоничные и идиллические отношения абсолютно разных семейств. Да, можно было смело сказать, что все они — не одного поля ягоды, все принадлежат к разным кругам, но никому это всерьёз не мешало. Разве что Данин отец, Михаэль Давидович Шульман, слегка недолюбливал мать Шурика, и она платила ему тем же. До открытой конфронтации, впрочем, дело не доходило — каждый предпочитал держать своё мнение при себе. Тётя Люба Кострова казалась Шульману весьма недалёкой и примитивной особой, чья главная цель в жизни — хапнуть побольше, пустить пыль в глаза и покрасоваться в лучах всеобщего завистливого восхищения. Она же находила Михаэля Давидовича занудным и чопорным типом, и иногда это невольно проскальзывало в её презрительно оттопыренной нижней губе и ехидном взгляде. А в остальном общение членов трёх семейств шло гладко, без сучка и задоринки.